|
Вдруг я оказался на небольшой поляне, в центре которой журчал родник. Чтобы не влететь в него, мне пришлось резко затормозить, и я чуть не упал. Слезы радости навернулись мне на глаза, когда я с изумлением посмотрел на свои ноги — две ноги! Четыре года назад, во Вьетнаме, я потерял правую ногу, и с тех пор ковылял на протезе, лишенный возможности ощутить восторг бега. Неужели у меня снова есть обе ноги? Тщательно осмотрев и ощупав все тело, я понял, что в такой замечательной форме оно не было со времен моего студенческого увлечения футболом. Бурная молодость оставила мне немало шрамов, но теперь от них и следа не осталось! И я даже не знал, кого — или что — благодарить за это новое, столь совершенное тело! Утреннее солнце уже поднялось над горизонтом, и меня удивила хрустальная прозрачность воздуха. Как давно я не видел такого чистого неба и не дышал таким ароматно-свежим воздухом! Где же я нахожусь? Вечером я заснул в Верхнем Манхэт-тене, в убогой квартирке, которую делю с Карлом Джонсоном, моим сводным братом и лучшим другом. Но проснулся-то я в совсем другом месте! Или это сон? И я скоро проснусь, снова вернувшись в свою одноногость? Я жадно огляделся, стремясь насытить взор, прежде чем этот чудный новый мир в одно мгновение растает мимолетным сном. Вдруг в воздух с шумом поднялась стайка птиц. Поглядев им вслед, я спросил себя, какое же сейчас время года. Заснул я холодным январским вечером, но проснулся явно в другом времени или на другой широте, поскольку это уж точно не зима. Я медленно побежал по тропинке, огибавшей естественную клумбу и углублявшейся в лес. И вдруг меня точно обожгло ледяным ветром осознание того, что я не один! Передо мной стояла ослепительно реальная женщина. На ней была перламутрово-аквамариновая туника, едва прикрывающая стройные бедра. Небесно-голубые глаза ласково смотрели на меня, все понимая и все принимая. Сол нечный свет, пробиваясь сквозь короткие золотые волосы, рисовал сияющий нимб вокруг ее головы. От неожиданности, зачарованный ее ясной красотой, я •буквально перестал дышать. В ее лучащихся всеведением и всепониманием глазах словно заиграли искорки, когда она сказала: — Привет! Я Лия. Я давно жду тебя, Джон. Ты пока не узнаёшь меня, но скоро вспомнишь. Этого не может быть на самом деле, подумал я. — Да нет же, может, — ответила она, и ее низкий музыкальный голос приятно щекотал слух. Отклик на невысказанные мысли меня обезоружил: — То есть я не сплю? Некоторое время она задумчиво смотрела на меня. — В каком-то смысле спишь, а в каком-то — нет. Понимаешь, существуют два Джона Лейка. Один спит в том «времени», которое ты называешь 1976 годом; другой разговаривает здесь со мной, в... по вашему счету, 2150 году, находясь в теле, которое тебе так нравится, — в твоем астральном, или духовном теле. — 6 —
|