Арт-терапия жертв насилия

Нечто подобное создала Зои Леонард, которая для создания своей инсталляции «Открытый рот с торчащими зубами» в 2000 году использовала 162 секондхендовские куклы, выстроив их в устрашающем марше. Маниакальное коллекционирование, педофилические фантазии и идеи социальной антропологии, а также пассивность и экспансия, жертвенность и агрессия парадоксальным образом соединены в этой работе.

Зои Леонард стала известна начиная с 1980-х годов как куль­турная активистка, гей-художница, ярая противница всякой цензуры. Сюжеты и образы для своего творчества она берет из собственного опыта культурной и политической активности (рис. 29).

Рис. 29. Зои Леонард, инсталляция «Открытый рот с торчащими зубами» (2000), галерея Паулы Купер, Нью-Йорк.

По мнению Е. Андреевой (2007), «Детский дискурс стабиль­но связан с темой отвратительного. К такой теме отврати­тельного как физиологически и социально бесформенного были поначалу чувствительны 1930 годы. Отвратительное оз­начает состояние деградации и недовдплощенности, недоде­ланности» (с. 324). По-своему разрабатывает эту тему Синди Шерман. В ее цикле фоторабот «Disasters» («Катастрофы») в изобилии представлены разный мусор и выделения челове­ческого тела (кровь, рвотные массы, гной, фекалии и т. д.), вызывающие у зрителя чувства тошноты, отвращения и стра­ха, словно он оказался свидетелем чего-то ужасного и нео­братимого. Подобные чувства могут возникнуть и при про­смотре фильма Гаспара Ноэ «Необратимость» с участием Моники Белуччи, в котором имеется десятиминутная сцена изнасилования в извращенной форме. *

Обсуждая творчество Синди Шерман, Беттертон (Betterton, 1996) утверждает, что эти образы в западной культуре как прави­ло ассоциируются с «ужасными» вещами. Все они связаны с на­рушением социальных запретов и прежде всего с нарушением границ человеческого тела. Используя средства фотографии и различные объекты, Шерман экспериментирует с собственным телом и телами других людей, создавая подчас чудовищные кон­струкции из живого и неживого, кукольного и человеческого.

Ее образы могут отражать «сконструированность» тела жен­щины в условиях доминирования мужского дискурса и медий­ной диктатуры. Оно фактически, по выражению арт-терапевта-феминистки Фабр-Левин (2002), является «зеркалом угнете­ния». Орбах (Orbach, цит. по Ershine, Judd, 1994) сформулирова­ла понятие «ложного тела» в отношении женщин, не имеющих устойчивого, аутентичного образа «я», нередко страдающих нарушениями пищевого поведения. По мнению Фабр-Левин (2002) женщины с «ложным телом» воспринимают себя либо как предмет для манипулирования, либо как нечто, что можно демонстрировать окружающим. Представление о женском или детском теле как объекте для манипуляций, прежде всего сексу­альных, делает объяснимым использование современными ху­дожниками кукол и различных «фантомов», а также образов и физических материалов, не имеющих какой-либо защитной оболочки или границы. Если тело не имеет устойчивых физических границ, либо если его границы грубо нарушаются, все то, что в нем «производится» или из чего оно состоит, из него вываливается или исторгается.