|
* * * В этой книжечке я перескажу свой разговор с учениками старших классов обычной средней школы. Но для начала, вместо вступления, я расскажу вам одну историю, — как я стал учителем. Эта история произошла лет десять назад. Директор одной из московских школ (она была тайно верующим человеком) попросила меня прийти к ней в школу и поговорить с детьми о нравственности и о заповедях Божьих. Ее крайне тревожило то, что, как она выразилась, “мы теряем детей, перестаем понимать их”. И вот, по ее мысли, я должен был прийти и поговорить со старшеклассниками о Боге. Я отказывался сколько мог, потому что, во-первых, никогда с детьми не разговаривал на такие темы, а во-вторых, был уверен в том, что они, в большинстве, ничего о Боге не знают, да и вряд ли интересуются узнать... Однако по ее уговору, мне пришлось-таки в школу прийти. Прихожу. В актовом зале собралось человек сто, сто двадцать, дети вместе с учителями. Начинаю говорить о заповедях... Чувствую, что все идет поверх голов... Как ужасно чувствует себя учитель, когда дает неинтересный урок... Минут через двадцать дети устали меня терпеть. А я как раз дошел до седьмой заповеди — “Не прелюбодействуй”. Объясняю, что нельзя людям сходиться, как собачки, что мы — разумные свободные существа, что в мире свободных существ действуют нравственные законы, что нельзя... А меня вдруг спрашивают: “Почему нельзя?” Смотрю, кто спрашивает. На заднем ряду сидит девушка на коленях у парня и говорит мне далее такие слова: “Товарищ лектор, а почему нельзя? Мы с моим парнем СПИДом не болеем, семьи заводить не собираемся, детей пока не хотим. Почему нельзя? Что это ваш Бог такой строгий?” Вот в этот момент у меня в голове все прояснилось... Надо признаться, что до этого момента я не считал, что педагогика — искусство. Архитектура, музыка, поэзия, философия — да, искусство, а педагогика — работа, вроде дворника или санитара... Но когда я услышал вопрос девушки: “Что это ваш Бог такой строгий?” — я мгновенно понял, что у меня из этого зала актового — два пути. Или я отвечу на ее вопрос, и она сядет на стул. Или я выйду в дверь и уже никогда не буду говорить с детьми о Боге. Педагогика — это высокое искусство. Если я учитель, я могу как-то передать детям свои убеждения... — 1 —
|