|
– Вы всегда интересовались Просветлением? – Да, всегда. Хотя, до определённого момента не понимал, что это такое. И лучше сказать, что меня интересовал ответ на вопрос, зачем я живу. Сколько себя помню, я постоянно занимался различными практиками. Начинал с бокса, потом были тай-цзи, у-шу, айкидо. Сам вёл группы, ездил на фестивали боевых искусств. В советское время информация о восточных практиках и единоборствах была в страшном дефиците. Ко мне она попадала через самиздатовские книжки с пожелтевшими страничками, через Общество советско-китайской дружбы, с которым были связи, а что-то привозил из китайских командировок друг-археолог. Потом я учился в библейской школе. И много ездил по стране в поисках учителей и мудрых людей, которые могли бы ответить на терзавшие меня вопросы. Жил в монастырях и общинах. Читал Библию, книги Кастанеды, Ошо, литературу по буддизму. – Какие-то регулярные практики у вас были? – Регулярно занимался тай-цзи, делал ошовские практики. Тай-цзи я занимался не ради здоровья, не ради самообороны. Понимал, что если кому-то нужно меня убить – меня убьют, никакая самозащита не поможет. Индиру Ганди застрелили личные телохранители. Нет смысла думать о своём теле, лучше думать о чём-то другом. В системе тай-цзи есть нечто более глубокое. Она очень эффективна как практика, приводящая к состоянию самадхи. Такое самадхи я называю искусственным. Но самые главные в мире практики – молитва и пост. Поститься я научился сам, а молитве меня научили. Специфическая молитва – тарабарщина от безличной силы. В конце девяностых стал за компанию с женой голодать. И первый раз проголодал тридцать дней. А когда работал в американской церкви волонтёром, научился очень интересной молитве. Протестанты её называют молитва на иных языках, суфии – джиббериш. Это прямой разговор с Богом. Эзотерические тексты призывают человека к тому, что он в принципе не может сделать — остановить внутренний диалог. Но мысленный поток перекрыть невозможно. Как бы я не закрывал дырочку, откуда выходят мысли, они всё равно просачиваются. Полностью остановить мыслительный поток невозможно. Силёнок на это не хватает. А молитва на иных языках мягко вытесняет внутренний разговор понятный мне. И тогда останавливается картина мира. Другими словами – мир замирает. Со мной такое происходило несколько раз перед тем, как Это случилось . – Просите и дано вам будет… – Я не считаю, что нужно что-то просить. Мне в этом смысле близок булгаковский афоризм: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!» — 2 —
|